Библиотека цветов

Элеонора Смит (адап.перевод.Мария Бобровская)

Открытие самых редких в мире пигментов

На пятом этаже Центра консервации и технических исследований им.Страуса в Гарвардском музее искусств находится чертог цветов, сундук с сокровищами, в котором хранятся некоторые из самых редких в мире пигментов, каждый из которых имеет интересную историю о том, как они нашли свое место в этих хранилищах.

Это место новаторских исследований и консервации, изучения и понимания материалов, используемых художниками на протяжении всей истории. В коллекции хранится около 2500 образцов пигментов: синий дороже золота, пурпурный со дна океана и самый черный из когда-либо существовавших.

За последние десять лет коллекция была реорганизована с учетом тенденций двадцатого века, в помощь экспертам лучше понять современное искусство. Тем не менее, коллекция не процветала бы, если бы не усилия директора художественного музея Эдварда Уолдо Форбса, который сделал миссией своей жизни сбор информации по происхождению цветов и красок , используемых художниками.

Отдел консервации и технических исследований был основан в 1928 году Э. У. Форбсом, который был директором Гарвардского художественного музеяс 1909 по 1944 год.

Forbes, также известный как отец сохранения искусства в США, заботился о союзе искусства и науки. Это неудивительно, поскольку один из его дедов, Джон Мюррей Форбс, был железнодорожным магнатом, а другой, Ральф Уолдо Эмерсон, был трансценденталистским философом-поэтом.

Чем больше времени Форбс проводил, изучая искусство, тем больше понимал, что обширные технические знания о материалах и процессе художника могут помочь определить, «какое искусство является истинным и красивым». Именно когда Форбс увидел итальянскую картину Мадонны с Младенцем, созданную в четырнадцатом веке и другие подобные ей полотна, которые разрушались под воздействием времени, он начал исследовать вопросы создания старинных полотен и материалов.

В 1910 году Форбс начал свою деятельность по сбору пигментов, сосредоточившись на палитрах художников пятнадцатого века. Начало его путешествия привело его в Лондон, где он собирал драгоценные материалы, в том числе кусочки азурита и желтой охры.

Он продолжал путешествовать по миру, собирая цвета, часто у практикующих торговцев красками; у профессиональных производителей красок, чья индустрия начала расширяться в середине восемнадцатого века, как реакция на рост потребностей в предметах искусства. К моему разочарованию, этих торговцев больше не существует, а вместо этого компании или независимые эксперты по пигментам, несущие ответственность за их поставку, не осознают их цветовой значимости.

По мере того как его коллекция росла, а страсть только углублялась, революционная мечта Э.Форбса создать «лабораторию изобразительного искусства» вскоре стала вполне реальной.

Сегодня Нараян Хандекар, директор Центра Страуса, назван современной персонификацией миссии Форбса, ученым со степенью доктора наук в области органической химии, который поддался соблазнительному искушению разгадать загадку, стоящую за произведениями искусства. На самом деле, Хандекар сравнивает свои работы с криминалистикой, но в качестве преступления выступает редкое произведение искусства. Его миссия состоит в том, чтобы расшифровать точно, когда кусок был сделан и как он был создан.

Действительно, материалы имеют решающее значение для практики создания искусства. Каждое изделие изготавливается с помощью ряда сложных решений, от связующих материалов до типа лака и смол. Другими словами, понимая материалы, используемые художником, каждый получает представление о мышлении художника.

Ему помогает команда из двадцати «ученых-экологов», изучающие ключевые компоненты, которые показывают происхождение материала, используются такие методы, как рамановская спектроскопия, масс-спектрометрия, газовая хроматография и электронная микроскопия, чтобы наметить точный химический состав вещества, пигмента.

Поэтому утверждение Хандекара «У каждого пигмента своя собственная история» особенно уместно, особенно в случае с «вновь обнаруженной» картиной Джексона Поллока, которая при проведении вышеупомянутых исследований оказалась поддельной.

Чтобы проанализировать картину, Хандекар объясняет: «Нам нужен был целый набор стандартов, которые, как мы поняли, у нас не было в нашей коллекции». Тогда Галерея современного искусства Тейт Модерн (Tate Modern ), который собирала свою собственную коллекцию современных пигментов, отправила 250 образцов для помощи в расследовании. Анализ пигментов показал, что желтый пигмент (PY151) был изготовлен в 1969 году, а особый красный цвет - еще позже, в 1974 году, чуть менее чем через двадцать лет после смерти Поллока в 1956 году.

Хотя не было никаких убедительных доказательств того, что картины были подделками, это подтвердило, что они были изменены кем-то, но только не самим Поллоком.

Этот драматический поворот событий подчеркивает важность реставрации и консервации искусства, поскольку он узаконивает произведения искусства, не только сохраняя целостность и наследие оригинального художника, но и поддерживает подлинное чувство авторства, которое играет роль в поддержании интереса поколений к изобразительному искусству, истории живописи.

Пигментные истории

Потянув фиолетовый с дна океана

Легенда, скрытая в глубине греческой мифологии, напоминает, что этот пигмент был впервые обнаружен, когда собака Геракла ела моллюсков на пляже, и вернулся с ярко-пурпурной мордой. Этот любопытный анекдот показывает, что именно кремообразная жидкость от этой хищной морской улитки создает тирский пурпур, красного оттенка, который становится фиолетовым при воздействии солнца.

Потребовалось 12 000 моллюсков, чтобы создать 1,4 г пигмента, что делает его невероятно дорогим материалом. Из-за его уникальности, малого количества и дороговизны византийские императоры сделали его символом статуса, который запретил кому-либо за пределами имперского двора использовать краситель, поэтому мы связываем пурпурный цвет с монархией.

Однако все изменилось, когда химик произвел пигмент, лиловый, из доступных и, следовательно, более дешевых материалов, включая уголь и смолу. Следовательно, тирский пурпур был вынужден отречься от престола в пользу гораздо менее надменного пигмента, который широко использовался в викторианскую эпоху.

Мумия коричневая

(колькотар – Название caput mortuum vitrioli также распространялось на краску мумия (см. Mummy brown), получившую своё название из-за того, что эта краска предположительно извлекалась из древнеегипетских мумий, забальзамированных битумом. Мумия использовалась с конца XVI в. в европейской живописи, но сведений о анализах, подтверждающих эту гипотезу происхождения краски, нет.

В России минеральную краску под названием «мумия» начали широко использовать с первой половины XVIII века. Красящий пигмент плотный и жирный, состоит из каолинита с большим количеством мелких частиц гематита, добывался в Новгородской и Ярославской землях. Вскоре «мумией» стали называть все краски густо-красного цвета, распространяя это название и на колькотар. По Т. У. 40х-60х годов в СССР мумиями именовались все красные пигменты с содержанием от 20 до 60 % Fe2O3. Различались: «мумия бокситовая», «мумия тёмно-красная», «мумия розовая» или «мумия светлая». В настоящее время термин «мумия» относится в России к плотной и однородной кусковой красной охре, добываемой в Ленинградской и Новгородской областях.(от пер.)

В самом деле, вы правы, думая, что этот пигмент был буквально сделан из мумифицированных людей, путем извлечения коричневой смолы (битум) из забальзамированных мумий.

Это может показаться варварским, но в его извлечении был мисический элемент, согласно Хандекару: «Вы берете что-то магическое из другого общественного слоя и включаете его в свое произведение искусства». Из заявления Хандекара я сравниваю коллекцию Форбс с капсулой времени, поскольку каждый пигмент далеко за пределами, поверхностного взгляда на то, что он представляет собой просто скопление цветов. Вместо этого пигменты информируют нас о ритуалах прошлого в целом ряде стран, об эпохах, показывая нам, как когда-то жили люди и сообщества.

Однако, обладает ли мое сверхактивное воображение реалистичным суждением? Элисон Кариенс, координатор консервации в Центре Страуса, говорит, что ученые, к сожалению, не смогли найти никаких следов ДНК из человеческих костей, хотя существует вероятность того, что биологический материал мог ухудшиться за пределами надежного анализа. Поскольку людей сопровождали животные в загробный мир, считается, что пигмент может содержать ДНК кого-угодно между крокодилами или кошками.

Желтый из коровьей мочи

Более практичный, но все же интригующий отчет о создании пигмента происходит в деревне Мирзапур в Бихаре (Индия), где фермеры кормят листьями манго своих коров, а затем собирают ярко-желтую мочу, чтобы превратить в краситель, продавая их в шарах размером с мяч для гольфа.

Хотя доказательства ограничены, так как в 1883 году был только один рассказ очевидца, недавний химический анализ на самом деле показывает, что в пигменте содержатся животные и растительные метаболиты, что делает его одним из самых ценных материалов коллекции.

Самый черный из когда-либо существовавших был ...

В углу коллекции, скрытой в защитном ящике, скрывается самое темное вещество, созданное человеком; Vantablack , супер черный материал, который поглощает 99,965% света.

Первоначально созданный для спутниковых систем калибровки черного тела Surrey NanoSystems , Vantablack выращивается на мятом листе алюминия. Материал представляет собой серию маленьких круглых трубок, которые растут наружу от поверхности. Свет проникает в трубки и отражается, превращаясь в тепловую энергию, которая затем рассеивается, создавая заметный черный оттенок. Ученые по-прежнему не уверены, почему материал растет таким образом, а его создатели не хотят делиться своими знаниями. Однако очевидно, что процесс его выращивания технически не делает Vantablack пигментом, поскольку это не порошок, смешанный со связующей средой.

Помимо научного влияния, Vantablack теперь начинает проникать в сферу искусства. Скульптор Аниш Капур - единственный художник, которому разрешено использовать Vantablack в своих работах, поскольку бархатистая поверхность, которую производит материал, «вписывается в художественную практику Капура», признает Хандекар. Созданная Капуром скульптура Cloud Gate в 2006 году в Чикаго (США), включает в себя концепцию пустоты. Капур договорился об исключительных художественных правах на цветную форму спрея, и многие художники протестовали против этого.

Синий дороже золота

В глубоких каменоломнях Афганистана в четырнадцатом и пятнадцатом веках добывался камень из лазурита, окутанный насыщенным синим оттенком, что соответствовало подходящему названию ультрамариново-синий .

Для извлечения пигмента из камня требовалось умение и точное исполнение, тщательно растирать драгоценный камень в мелкий порошок.

Из-за сложного процесса он стал невероятно дорогим, даже дороже золота! Другими словами, это привело к тому, что материал использовался в качестве символа статуса, часто применяемого к алтарям, чтобы подчеркнуть не только богатство, но и благочестие. Чтобы увеличить запас ценного пигмента, художники иногда красили мантию Девы более дешевым веществом, таким как азурит, а затем покрывали ее очень тонким слоем ультрамарина синего цвета. Другие смешивали азурит или синее стекло в надежде, что проницательные покровители не заметят.

Однако в 1826 году рынок ультрамарина потерпел крах, когда химик открыл синтетическую версию пигмента, открывая для художников новый мир голубых оттенков.

Из лаборатории в карандаш

Спустя столетия, в 2009 году, химик, профессор Мас Субраманян изУниверситета штата Орегон открыл первый синтетический искусственный неорганический синий пигмент (YlMn). Это был первый новый синий пигмент со времен синего кобальта в 1802 году.

Открытие было сделано, когда студент из лаборатории Субраманиана вытащил из печи комбинацию оксидов иттрия, индия и марганца. К всеобщему удивлению, вещество было ярко-блестящего синего цвета. Субраманиан утверждает: «Это была случайность или счастливая случайность, потому что мы ее не искали. Большинство научных открытий происходят неожиданно».

Поскольку пигмент получают при высоких температурах, он является очень стабильным соединением, это означает, что он не реагирует при нагревании, охлаждении или смешивании с водой и кислотой. Кроме того, он легко воспроизводится, что делает его ценным для производственных целей, а также отражает тепло, помогая сохранять предметы и пространство холодными.

Crayola , всемирно известная компания по поставкам предметов искусства, узнала об этом прорыве и заинтересовалась использованием пигмента в качестве нового цвета карандаша.

Субраманиан заявляет: «Творчество и инновации являются частью успеха ученого. Химики, как дети. Так что я понимаю волнение от добавления нового цвета для коробки. Для меня это все равно, что добавить новый элемент в периодическую таблицу ».

Хотя YlMn было подходящим названием какое-то время, более яркое имя было заслуженно присвоено пигменту, что сделало самый популярный цвет в мире еще более отличительным… Bluetiful .

Когда вы читаете это, вы все еще можете быть полностью сбиты с толку тем, как искусство и наука могут служить друг другу, принимая разные личности и черты при первичном изучении.

Хандекар признает это, подчеркивая, что между искусством и наукой существует искусственное разделение, подчеркивая, что его «самая большая проблема заключается в том, чтобы иметь возможность представлять научную информацию кураторам, которые не думали о науке с школы, и представлять искусство ученым, которые, возможно, никогда не был в галерее ».

Другими словами, важно разбираться в обеих этих областях, чтобы сломать барьеры, оценить различные точки зрения и принять объективное мнение при проведении исследования. Наличие четкого понимания обеих областей является секретом точности коллекции и, следовательно, долговечности.

Хотя стеклянные шкафы заполнены пигментами, которые могут быть классифицированы как исторические артефакты, важно помнить, что коллекция Форбс уделяет столько же внимания обеспечению будущего произведений искусства, сколько и прошлому. Некоторые описывают его вклад в восстановление как хрустальный шар консерватора, который дает представление о процессе старения для различных пигментов, связующих и других материалов, которые могут превратиться в произведение искусства.

Подобно людям, картины живут, стареют, разрушаются, растрескиваются, выцветают. Как будто они живые. И все же, к сожалению, многие остались разлагаться, рассыпаться, что позволяет историческим произведениям проскользнуть сквозь пальцы и навсегда потеряться. Получая представление о технике художника обеспечивается лучшее будущее для произведений искусства. Как прямо говорит Хандекар: «Вы не можете задать вопрос мертвому художнику».

С момента открытия коллекции ученые Гарварда консультировали работающих художников, анализируя краски на предмет их долговечности и качества. Все это происходит в восьмидесятилетнем деревянном шкафу для хранения документов на четвертом этажеГарвардского музея искусств , также известного как кабинет Геттенса . Каждый ящик маркирован вручную и переполнен образцами краски, некоторые из которых терпеливо стареют уже более полувека.

Дженнифер Борнштейн, художница из Нью-Йорка, участвовала в этом процессе, так как многие из ее работ посвящены закрашиванию мелками трехмерных объектов. Хандекар объясняет, что «мы смогли проанализировать синий карандаш, который она использовала, и, используя один из стандартов здесь, мы обнаружили, что это был карнаубский воск, который очень стабилен и поэтому не имеет проблем с его использованием (Bornstein)».

(от пер.)

Я должен признать, что прежде чем открыть для себя коллекцию Форбс, я не верил во взаимозависимость между искусством и наукой, и насколько они крепко связаны целью защищать наше культурное наследие в прошлом, настоящем и будущем.

Огромная страсть к очень маленькой частице цветного материала, которую испытывает Эдвард Уолдо Форбс, вдохновляет и заслуживает похвалы, поскольку она доказывает, что есть смысл в, казалось бы, простых и мельчайших вещах. Именно наше воображение и любопытство приносят надежду, откровение и перемены. Поговорка действительно верна, что «хорошие вещи приходят в маленьких упаковках».

Исчерпывающий архив Форбс демонстрирует не только метафорически, но и буквально, насколько красочен наш мир на самом деле.

Когда его спрашивают, какой пигмент является его любимым, Хандекар восклицает: «Я не могу выбрать личного любимца. Это все равно что просить выбрать любимого ребенка. Нет, другие 2400 будут чувствовать себя обделенными ». Поэтому они, как каждый пигментный состав, независимо от того, насколько он яркий или блеклый, всегда будут играть определенную роль в истории.

пер.Бобровская Мария. Источник https://medium.com/@eleanorksmith98/the-library-of-colour-aa8196356a22